Влюбить в себя - Страница 49

К оглавлению

— Какой ты жестокий… — с притворной укоризной проговорила Настя.

— Да, а ведь девушка была хорошая. Какая жалость, что ее больше нет…

— А ведь она, наверное, на многое надеялась, — добавила Настя.

— Теперь это уже не имеет значения. Лучше расскажи мне о себе.

После этого вопроса у Насти почему-то ухудшилось настроение. Она отодвинула от себя поднос и вытерла губы салфеткой.

— Спасибо, было очень вкусно.

— Так почему ты молчишь?

— Я не знаю, что рассказывать.

— Мне про тебя все интересно.

— Ты хочешь, чтобы я рассказала правду?

— Конечно.

— Правда не всем нравится.

— Я не люблю ложь.

— Но ведь ты понимаешь, что в жизни бывают такие ситуации, когда легче соврать.

— Да, иногда бывают, — согласился Бронников. — Но это не может продолжаться долго. Помнишь банальную истину? Тайное всегда становится явным. И никакая ложь во спасение не поможет.

Настя вздохнула.

— Да, наверное, ты прав. Ну что ж, попробую быть с тобою честной.

Но в тот момент, когда она уже собралась с силами и решилась на откровенность, зазвонил телефон.

— Черт, — ругнулся Евгений, — наверное, с работы. Я ведь никого не предупредил.

Но звонки были длинными.

— Это межгород, — сказала Настя, — подойди. Может быть, что-нибудь важное.

Евгений провел пальцем по ее груди.

— А разве может быть сейчас что-нибудь важнее нас с тобой? Нет, не буду подходить.

— Женя, ну, пожалуйста, возьми трубку. Мне будет очень неловко, если из-за меня…

— Ладно.

Евгений легко спрыгнул с постели и, шлепая босыми ногами по полу, подошел к столику.

— Да, — бодро сказал он, и в то же мгновение на его лице появилась странная гримаса — как будто ему было неприятно общаться с человеком на другом конце провода. — Да… э… то есть, нет… Да, я знаю… У меня было много дел.

Настя сразу же поняла, что он разговаривает с женщиной. Возможно даже, что с той самой брюнеткой, о которой недавно рассказывал.

— Послушай, но ведь это были обычные выходные. К тому же, у меня… просрочен паспорт. Да, хорошо, я буду ждать. Позвони, когда вернешься. Пока. Да, я тебя тоже. Пока.

Он положил трубку и вернулся к Насте. Но стоило ему потянуться к ее губам, как она отвернулась. Евгений, не скрывая своего смущения, потер подбородок.

— Ну ладно, хорошо… Есть одна женщина. Но у нас с ней все кончено. Но…

Настя молчала.

— Ну, то есть, — сбивчиво продолжал Бронников, — официально, вроде бы, мы с ней еще не разошлись, но я для себя уже все решил. Я хотел сказать ей об этом. Почему ты молчишь? Это же правда.

— Ладно, — с напускным безразличием в голосе сказала Анастасия, — можешь мне ничего не объяснять, это же твои дела.

— Я говорю правду. Мы должны были уехать вместе пару недель назад. Я хотел сказать ей обо всем, но не получилось…

— Ты напрасно оправдываешься.

— Я не оправдываюсь, я объясняю, как было дело. У меня было много работы, с документами задержка вышла. В общем, так ничего и не получилось. Она уехала одна. Потом она ногу сломала, когда на лыжах каталась. Ну и, в общем… Я, конечно, мог бы сказать ей все по телефону, но ты и сама понимаешь, как это выглядит. Как будто я просто прячусь. Это нечестно. Может быть, я вообще не стал бы ей ни о чем говорить. Так получилось…

Странно, но после этих слов Настя почему-то не испытывала никакого волнения. Не стало учащенно биться сердце, не задрожали губы. Все произошло абсолютно буднично.

Настя повернулась на спину и посмотрела в глаза Евгению.

— Таня?

— Да, — удивленно ответил он. — Таня Воронина. А ты откуда знаешь? Кто-нибудь из моих сотрудников сказал?

Ничего не ответив, Настя снова отвернулась.

— Но почему ты молчишь? Это Ленька Князев тебе проболтался?

— Я устала, — еле слышно промолвила Анастасия, — давай немножко поспим.

Следующие несколько дней пролетели совершенно незаметно. Настя погрузилась в дела и только в среду вспомнила о том, что послезавтра из Швейцарии возвращается Воронина. Нужно было срочно привести в порядок квартиру на Кутузовском, где Настя жила после расставания с Никитой. Нужно было позаботиться о крыше над головой для себя, и половину дня в четверг Анастасия просидела на телефоне, звоня по объявлениям о сдаче квартир.

Наконец, ей удалось найти более-менее приемлемый вариант. Она сняла однокомнатную квартиру на Первомайской, сгоняла туда на такси и оставила хозяевам задаток. После этого она сдала в срочную химчистку все вещи, которые позаимствовала из гардероба Татьяны, выдраила до блеска ее квартиру, собрала все свое добро, упаковала его в чемоданы и к вечеру, оставив квартиру Ворониной на Кутузовском проспекте в первозданном состоянии, перебралась на новое место.

Утром в пятницу она заглянула на работу, сделала несколько звонков и на служебной машине отправилась в аэропорт Шереметьево-2 встречать свою начальницу.

Воронина вошла в зал ожидания с огромной плюшевой обезьяной в руках. Увидев Настю, она тут же направилась к ней. Татьяна выглядела свежей и отдохнувшей, несмотря на то, что на ее правой ноге красовался гипс. Она приветствовала свою секретаршу радостной улыбкой.

— Настена, здравствуй, я вернулась!

Воронина вручила огромную плюшевую игрушку водителю служебной машины, который привез Настю в аэропорт, и обняла Анастасию.

— Господи, как мне надоело в этой больнице! Все эти швейцарцы смотрели на меня так, как будто я только что приехала из джунглей. Они, наверное, думали, что я привезла с собой медведя.